Урусут - Страница 124

124

Взял его, открыл, достал деньги – коричневые четвертаки, красные червонцы и синие пятерки. Двести тридцать пять рублей! Да вы капиталист, батенька. Из-за таких, как вы, подрываются устои. Значки. На трех вымпелах. Еще три – на стене. Хм, хм. Сдать оптом – рублей на триста выйдет? Или на пятьсот? Нет, на пятьсот – жирно. Триста пятьдесят – в самый раз. Вместо конфет – открытка с автографом Дасаева. Скоро чемпионат, будет ажиотаж, болельщику со стажем можно продать… Да за четвертак можно. Значит, перекупщик возьмет за пятнадцать. И то – ничего.

Засунул деньги в карман и прошагал на кухню. Открыл холодильник – огромная кастрюля с супом. Подошел к плите – сковородка со слипшимися макаронами. Увлекательно. Вернулся в комнату, поднял портфель над кроватью и вытряс из него учебники. Обул вместо туфель-колодок кеды и пошел на Черемушкинский рынок.

Ни тебе бабушек с грибами, ни расторопных азербайджанцев с раками, астраханской воблой и перченой бастурмой. Полупусто. Направился к мясному ряду, высмотрел говядину, поднял глаза на мужика в запачканном фартуке.

– Вырезка есть?

Продавец нахмурился.

– Ну, есть…

– По чем?

– Червонец…

– Что – «червонец»? Кусок? Килограмм?

– Издеваешься, мальчик? Конечно, килограмм!

Олег оглянулся по сторонам.

– Мясник Габелко где работает?

– Вон там, – указала рукой рядом стоящая женщина. – Нет, не туда смотришь. Тот, здоровый, с топором.

– Спасибо.

Две капли воды. Очень похож. Мужик привычными движениями разделывал на равные части здоровый кусок. Олег кашлянул, здоровяк оглянулся.

– Тебе чего, парень?

Там – «мальчик», здесь – «парень». Прогресс налицо.

– Вы – отец Сережи Габелко?

На вытянутой физиономии мясника отобразился страх.

– Он что-то натворил?

– Нет-нет, все нормально. Я – Олег Белолобов, он у меня постоянно списывает. Конечно, когда какая-то серьезная контрольная работа. Простые задания он просто не делает. А раз так, думаю, мне полагается скидка на мясо. Мне говяжья вырезка нужна.

– Белолобов? – мужик вытер руки о фартук. – Вождь? Он о тебе рассказывал.

– Хорошее или плохое?

– Да так… Всякое…

– Что на счет мяса?

– Ну… Мясо – одно, школа – другое.

– Ладно, – Олег повернулся, будто собрался уйти. – Вырезку куплю у конкурентов, а ваш сын не спишет теперь не только у меня, но и вообще у кого-то в классе. Двойки-тройки, второй год.

– Подожди! – папаша одарил коллег по цеху недобрым взглядом. Возможно, его беспокоили не только возможные школьные неуспехи сына, но и потеря клиента. – Я ему ремня задам, списывать разучится…

– То есть после синяков на заднице в голове больше мыслей появится? Мысли в жопе не живут, оттуда в голову не перебегут. Жаль, что не договорились…

– Постой! Сколько даешь?

– Шесть рублей.

– Грабеж. Сам по шесть беру.

– Не смеши. Шесть пятьдесят. Или пусть тухнет здесь твоя вырезка до второго пришествия.

– До вечера разберут – не протухнет!

– Так я пошел?

– Семь, уговорил, – мужик надулся. Вот она, боль за свою кровинушку… На фиг школа сынку не нужна. Будет он стоять на этом же месте и впаривать жесткое мясо старого хряка, забитого за день до естественной смерти, под видом молодой свиньи.

– Так поддержишь Серегу, если что? – говорил старший Габела, заворачивая говядину в бумагу.

– А то! – Белый Лоб нащупал в кармане купюру, вынул уголок из кармана – нормально, коричневая, заодно разменяет – и подал ее продавцу. – Я и с учителями, если надо, поговорю. Я с ними хороший контакт установил.

– Заметно, – хмыкнул мужик и отсчитал сдачу. – Не по годам развился. Я тебе по семь рублей вырезку больше не продам.

Олег положил мясо в портфель.

– А я больше и не приду, – и бодрым шагом прошел к выходу.

Открыв дверь квартиры, понял, что кухня уже занята – там хозяйничала мама.

– Привет, – произнес он, переступив порог.

– Привет, – откликнулась она.

Он помыл в ванной руки, вернулся, мама сказала:

– На плите макароны, садись, ешь давай.

– Не хочу макароны, спасибо.

– Как не хочешь? – мама, выкладывавшая из сумки продукты, выпрямилась. – Ты же их любишь.

– Я? Люблю? – он сильно удивился. – Шутишь? Я сейчас буду жарить мясо, – достал вырезку из портфеля и понес ее к раковине, чтобы помыть.

– Вот так новость. Вообще-то, у нас вечером гости. Не время сегодня ставить свои первые кулинарные эксперименты.

– Не волнуйся – не первые. Я быстро.

– Да? И где научился? И откуда мясо?

– Купил.

– Купил?! Вырезку?! Откуда деньги?

– Я ведь спекулянт, – улыбнулся он как можно добродушней.

– Ох. Не нравятся мне эти шуточки, – покачала мама головой. – Не доведет тебя до добра увлечение значками. Теперь еще и пластинки…

– Мам, – он повернулся и посмотрел на нее внимательней. – До добра не доведут увлечения – тебя.

Взял нож и обмыл его под водой.

– Что ты имеешь в виду? – опешила мама.

Олег положил на узкую неудобную деревянную дощечку мясо и попытался нарезать его на три части, чтобы потом, разделив вдоль, приготовить куски для бифштекса. Любил с кровью и потому готовил вопреки всем рецептам. Нож оказался тупой до безобразия.

– Почему отец не точит в доме ножи? – он развернулся, выдвинул ящик, где, как он помнил, хранились крышки-открывалка-молоток-гвозди-точильный-камень. Нашел, вынул, стал быстро водить по нему лезвием.

– Олег! – ахнула мама. – Что ты делаешь! Ты отрежешь себе пальцы!

– С какой кстати? – он поднял на нее глаза.

Мама, глядя на мелькающий клинок, медленно произнесла:

124