Урусут - Страница 132

132

– Олег! Ты – психический! Я найду на тебя управу! – визжал гость, поднимаясь и отряхиваясь. – Я – заслуженный человек! – он ступил на левую ногу и застонал. Подвернул, наверное.

– Ты – вор! – улыбнулся Белый Лоб.

Соседи выращивали цветочки, и чтобы те росли поближе к солнцу, подкладывали под горшки кирпичи. Олег вытащил один из них, прицелился в точку непосредственной близости от тела подлеца и радостно швырнул красный параллелепипед. Тот, ударившись в стену, с треском раскололся, разбросав в стороны осколки и обдав чудесный бежевый плащ грязной бурой пылью.

– Следующий – в голову, – пообещал «школьник». – Пощады не будет. Говнюк. Не обоссысь по дороге – у подъезда мои друзья со штакетником. Еще минута – и тебе придется вставлять искусственный анус.

Когда топот ног затих, Белолобов подумал: «В другое время – да, штакетник – отличная мысль».

Ручка входной двери уже не дрожала, он вошел внутрь – отец, сняв очки и прикрыв лицо руками, тихо постанывал и раскачивался, мама поглаживала его по голове.

Папа поднял влажные глаза и произнес:

– Сейчас пощечину получишь.

– Не вижу поводов для печали. Помиришься с дедом – раз. Он найдет тебе живую, без протирания штанов и, не сомневаюсь, более денежную работу – два. Мама сохранит девственную чистоту – ну, при некоторой условности, конечно – три. И, главное: все вы, осколки истории, останетесь живы! Теперь о частностях. Ну не выпил коньяку сегодня, ломка. Ну, и что? Вон, у мамы за утятницей три бутылки водки спрятаны. Наливай, да пей, корми боль сердечную.

– Ты лазишь по моим шкафам? – встрепенулась Лариса Николаевна.

– Не лажу. Мыл по твоей просьбе утятницу, искал, куда поставить, наткнулся на водку. Пап, да что ты в самом деле, разливай! Я тоже вмажу. Довел меня сегодняшний день. Может, выпью, и опять на тридцать лет туда-сюда.

– Что-что? – способность соображать от Ивана Александровича напрочь ушла.

Младший сам достал рюмки, бутылку, лихо откупорил – мама даже в состоянии всеобщего семейного горя удивленно вскинула бровь – разлил.

– Дети не пьют, – пробормотал папа.

– Тебя дед пивом поил в десять лет, не ври. Пей давай. Какая разница для настоящего алкоголика, кто налил – правый, виноватый – лишь бы стакан стоял. Нет?

– Олег, – мама очень на него внимательно посмотрела. – Тебя сегодня точно укусила какая-то муха.

– Видела бы ты размеры той мухи, сильно удивилась. Она больше похожа на слона. Тост: за возможно долгое процветание семьи Белолобовых в резко изменившейся общественно-политической ситуации! – и первый же выпил.

Проследив, как лихо и четко он опустошил полную рюмку, мама заметила:

– Я тебя никогда не знала. Ты взрослый, и меня это пугает. Проследи за Игорьком.

– За Игорьком будет следить дед. Я его об этом слезно попрошу. А на вас, мягкотелых, надежды никакой, – подошел к холодильнику, вынул холодную говядину, отрезал ножом кусок и начал жевать.

– Ты ешь, как дикарь, – недовольно произнесла Лариса Николаевна.

– Я и есть дикарь. Будем ближе к природе. Я завтра сделаю кой-какие-то дела и уеду в Питер.

– В Ленинград? – тоном чрезвычайного удивления произнес папа, сам себе наливая вторую.

– В Ленинград. Можете каких-то денег дать – дайте. А нет – сам справлюсь.

– Интересно, где сейчас Костик? – папа допил.

– Я его с лестницы спустил.

– Как спустил? – хихикнула мама и показала – подлей.

– В основном – подсечкой.

– Ребенок не может победить взрослого. Как же закон соотношения массы и силы? А если все, что ты здесь перед этим сказал – неправда? – нахмурился Иван Александрович – первые капли всосались в желудок. – И что ты будешь делать в Ленинграде? А как же школьная первомайская демонстрация?

Олег поднялся, потянулся – какое тело! Какое тело! Сколько глупых лет систематического телоубийства нужно было для получения всего того дерьма, которое нет-нет, да выползет наружу, причем в самое неудобное время – давление, боль в пояснице и в колене и прочее?

– Я иду спать. Прямо-таки глаза слипаются. В Питер я отправляюсь подтверждать некую теорию. В школу не пойду – там врут, – а ты слуга режима, и лжи служишь.

– Это смотря как посмотреть! – поднял Иван Александрович затуманившиеся глаза.

– Отлично построил фразу! Повторяю, – зевнул сын. – Я – спать. А вы тут посидите, напейтесь, поговорите, тебе, отец, на работу завтра не надо, вспомните первый поцелуй, первую брачную ночь, зачатие детей – глядишь, и без Костика дело обойдется.

– А давай, – сказала мама, внимательно глядя на папу.

– А давай, – сказал папа, внимательно глядя на маму, и подбоченился.

VII

Олег проснулся от нескольких ощутимых подзатыльников. Пока приходил в себя, получал еще и еще. Сон ушел окончательно. Перехватил руку. Над кроватью горой возвышался брат и рычал.

– Еле дождался утра! Ночью подушкой хотел придушить, честное комсомольское! Ты что вчера устроил, малолетний преступник!

Младший протер глаза. Увидев, как хорош Игорь в гневе, радостно заулыбался.

– Привет, братишка!

Тот поднес к его носу кулак.

– Я тебе вот как дам сейчас – братишка! Ты что вечером натворил? Я пришел домой – родители пьяные! Оба! Говорят – ты напоил! И до трех ночи меня пилили, но за что – я ни фига не понял! Бред алкогольный! Якобы Жанка меня бросит, из-за этого я пойду на войну, и меня убьют! Но это только начало! Они потом заканчивают жизнь самоубийством! Ты, что, сволочь, гипнозу обучился? Ты им какую-нибудь наркотическую хрень подсунул? Если ты завидуешь – ну подрастешь, будет и у тебя девчонка! Зачем мне-то жизнь портить?

132