Урусут - Страница 39

– Не могу, – ответил Олег. – К нам папин друг приходит в гости – они работают вместе. Напившись коньяку или водки, эта пара начинает яростно спорить между собой на актуальные темы исторической науки, и после двух-трех часов таких прений я у них выступаю мировым судьей или выдвигаю третий, свой, взгляд на проблему – тогда они набрасываются на меня сообща.

– Ладно, – грустно улыбнулась Лена. – Может, завтра?

– Завтра – с удовольствием.

Она пожала его руку и отвернулась – в помещение стремительной походкой ворвался учитель Федор Федорович. Он всегда считался добрым, никому не ставил «двоек» и терпеливо объяснял по двадцать раз одно и то же даже самому тупому учащемуся. С Белолобовым он любил обсуждать астрофизику, и когда вдруг на ровном месте начиналось погружение в непонятные большинству темы, большинство радостно откладывало ручки в сторону, ибо знало, что уже до конца занятия переходящая все на более и более высокие тона беседа не прекратится. Но неделю назад преподавателя смертельно обидел его же подшефный любимый 10-й «Б». Неизвестно, кому именно пришла в голову идея злой шутки, но выполнили ее с блеском: новенький «запорожец» классного руководителя на руках перенесли со школьной стоянки на газон и втиснули – очень аккуратно, без малейших повреждений – меж двух молодых, но уже крепких берез. Понятно, что самостоятельно Фёр Фёрыч выехать из западни не смог – пришлось через ГАИ вызывать спецтехнику. На следующий день учитель заводился с пол-оборота, ругался со всеми и вся, а половину Олежкиного 6-го «А» назвал за непонимание простейших уравнений, объясняющих взаимодействие тел в Солнечной системе, «одноклеточными». Затем вдруг замкнулся в себе и объявил всей школе своеобразный бойкот. Его класс в прошлом году оборудовали по последнему слову техники – одним нажатием тумблера окна закрывали тяжелые шторы, а поверх письменной доски опускался белоснежный экран, на который проецировали слайды с фотографиями и схемами, и металлический голос, воспроизводимый через огромные динамики бабинным магнитофоном, объяснял эти изображения – даже из других районов приезжали смотреть, «перенимать передовой опыт».

Теперь Федор Федорович для всех без исключения заводил свою механику – следите, не следите, мне все равно, – а сам удалялся в лабораторную. Первоначально свобода пьянила – кто вовсе убегал из класса, кто болтал, кто выполнял задания по другим предметам, но потом до всех дошло, какая глубокая обида залегла в когда-то давно прооперированном сердце старого педагога, и школьники сидели, будто воды в рот набрав, понимая, что только таким поведением можно добиться от преподавателя прощения для всех учащихся.

– Тема урока – давление в жидкости и газе. Смотрим, наслаждаемся, – сказал Фёр Фёрыч, переключил несколько тумблеров на панели управления, все вокруг задвигалось, зашумело; когда на экране спроецировался первый слайд, он удовлетворенно крякнул и пошел к себе в подсобку, даже не обернувшись.

Габела с Друяном – главные хулиганы-двоечники – тихо сползли со стульев и вдоль стеночки пошелестели на выход – курить. Астафа вскочил, яростно дошагал до двери и толчками отправил прогульщиков обратно на места. Тем не хотелось получать подзатыльники, они согласно уселись за свою парту, но тут же достали карточную колоду и принялись тихонечко перекидываться.

Олежка перерисовывал основные темы слайдов в тетрадь.

– У Дашки Филипповой горе, – зашептала Лена. – Она подобрала на улице щенка, гладкого, без шерсти, а это значит, от него появилось бы мало хлопот – ну там, волосы, все такое, – с мамой напоили его молоком, она сложила в картонную коробку старые тряпки – то есть сделала ему место для сна, а вечером пришел папа с работы, грубо взял его прямо за кожу над шеей, вынес на улицу и швырнул в кусты. Щенок до утра пищал, а Дашка ревела перед окном.

– Как можно быть таким жестоким? – скорее самому себе задал Олег вопрос.

– Он у нее главный инженер какого-то предприятия, и так постоянно на работе, а у него это второй брак, и Дашка говорит, что он с бывшей женой проводит больше времени, чем с ними.

«Ну, это уже мне неинтересно», – подумал юный меломан, но вслух сказал: – Ленчик, не сердись, но я в физике – ни бум-бум.

– Лжец, – по-доброму отреагировала подруга.

– Нет, астрономию я действительно люблю. Но эм-си-квадрат, электролиз – сама понимаешь. А нам еще годовую контрольную писать. Давай лекцию о жидкостях послушаем, а?

– О газе забыл.

– И о давлении.

– Не прощу.

– Я за тебя алгебру завтра сделаю.

– Правда? – Лена аж вспыхнула, но сразу свела брови вместе. – Это ты мне уже пообещал.

– Да? Не помню.

– Я помню…

Тут механический голос лектора пропал – случайно порвалась пленка. Из своего кабинета выбежал Федор Федорович, гневно вращая глазами и топая ногами:

– Кто?! Кто?! Кто?! Это!! Сделал?!! Одноклеточные!

Все разом заверещали:

– Никто, никто… Пленка сама порвалась…

Учитель на минуту остановил смену слайдов, поковырялся в магнитофоне, вставил пустую бабину, намотал на нее часть пленки, включил аппарат, быстро прощелкал три фотографии, убедился, что изображаемое соответствует повествуемому, и удалился.

– У Шилы овчарка, – вдруг произнес Олежка, – давай завтра вечером вместе погуляем с собакой. Пригласим с собою Дашу. Жорка расскажет ей о дрессировке животных, о том, как важно рано утром выводить питомца на улицу, во сколько вставать, как правильно кормить – может, узнав все это, у нее желание заводить собственного пса пропадет? По крайней мере, надеюсь, не так будет переживать.