Урусут - Страница 43

– Нет! – крикнул наивный Астафа.

– Да! – спокойно ответил Олег и продолжил: – Итог Куликовской битвы – ослабление позиций Москвы и, как следствие, принятие Литвой, до того крещеной в греческой православной вере, Кревской унии с Польшей, из чего выросла колонизация земель бывшей Южной и бывшей Западной Руси поляками, перевод правописания на латынь и распространение в этих областях католицизма. До брака литовского великого князя Ягайлы и наследницы венгерской и польской корон Ядвиги девять десятых населения Литвы являлись православными! Недовольный немцами-союзниками двоюродный брат Ягайлы Витовт крестился по православному обряду под именем Александр. Тут бы заключить с ним соглашение! Так нет же, Дмитрий – не политик, он – воин, ему бы подраться с тем же Витовтом. Ревенжь, ревенжь! И к битве Куликовской привело не желание сбросить иго татар, а долгая распря с тверским князем Михаилом Александровичем, внуком Михайлы Святого. Могли бы жить в мире изначально! Для этого нужны: слово, убеждение, союз – а они резали и резали друг друга. Дмитрий Мамая обидел, одновременно с ним поддерживая и других ханов – вот потому хозяин Золотой Орды выдал ярлык на Великое княжение Владимирское Михаилу. Потом, после визита московского князя, извинений, подарков и десяти тысяч рублей за сына князя тверского Ивана, бывшего в плену, выдал ярлык Дмитрию. То есть это борьба за власть внутри русских земель, а вовсе не противостояние иноземцам…

– Да ладно! – крикнула Зырянова.

Не обращая на нее внимания, он продолжил:

– А фактически войну развязали мы сами в 1375-м, умертвив в Нижнем Новгороде татарских послов с тысячью воинов. Зачем? В следующем году воевода князь Дмитрий Волынский с детьми Дмитрия Суздальского по наущению Москвы взял город Булгар, сделав его своим данником и заставив выплатить откуп в пять тысяч рублей. Обыкновенный грабеж, понимаете? Если бы не чума в Орде как раз в это время, Мамай вышел бы раньше! Самое интересное, что и ему эта война была без надобности – Московское княжество вполне себе могло стать его союзником в борьбе с Тохтамышем! Нет, средневековая гордыня мешала! Затем пошла цепочка: битва на реке Пьяне, гибель россиян – сожжение Нижнего Новгорода татарами и мордвой – опустошение нижегородским князем Борисом Константиновичем мордвинских земель – вторичное сожжение Нижнего – победа русских на реке Воже над мамаевским мурзой Бегичем – разорение монголами Рязани – поле Куликово, как следствие, излишняя вера в свою силу и слабость Орды – и, наконец, Тохтамыш. Кстати, уже позже – устояла бы Москва перед Вильной и Витовтом, когда возник союз Литвы с католической Польшей, без помощи татарского Сарая – еще вопрос… А культурный итог обсуждаемой битвы – сожжение нескольких тысяч книг, которые свозили отовсюду под защиту белокаменного Кремля. Книги тогда были рукописными, то есть чаще всего существовали в единственном экземпляре. Представляете, какого наследия, каких многочисленных свидетельств той эпохи мы лишились? И почему Симеон Гордый во время эпидемии чумы ни сам не оставил Москву, ни семью не отпустил – хотя кто бы его за это осудил? Видите ли, хотел и в беде быть рядом со своим народом! А его племянник взял, да уехал перед приходом Тохтамыша!

– Дмитрий Донской уехал собирать войска! – сверкнула ровным рядом белых зубов учительница.

– Какие войска? Ни в одной летописи нет указания на то, что он хоть кого-то там собрал. И зачем собирать войско в Костроме или в Вологде? Да пока эти рати добрались бы до Москвы, татары десять раз ушли бы в степи! Просто сбежал! И семья княжеская сбежала. И митрополит Киприан сбежал. А находись великий князь в городе – ну кто бы открыл татарам ворота после клятв о мире? Со времен Калки монголы предавали свои клятвы и еще смеялись над русскими: надо же – дал какое-то там обещание, а они и поверили, глупые! Героев поля Куликова в городе не осталось, чернь…

– Какая такая «чернь»? – удивленно вскинула брови педагог.

– Ну, извиняюсь, народ… принялся грабить дома бояр и богатых горожан. Вытащив из их подвалов хмельной мед, перепился. Когда войска ордынцев пошли в атаку на стены, лили на них кипяток и швыряли камни «жонки», то есть женщины – мужчины мучились похмельем…

– Ага! – вскричала начинающая феминистка страшила Бирюкова. – Слышали? Слышали?

– А вот тут написано, – тыча палец в учебник, подала голос Зырянова, – «население города организовало оборону Москвы, восстав против феодалов, в панике устремившихся из столицы…»

– Сопротивление организовал не народ и даже не какой-то русский герой, а «литвинский» князь Остей, внук Ольгерда, а тот с русскими воевал всю свою жизнь – поэтому хоть четыре дня продержались. Подводя же черту под темой о Мамае, скажу, что хотя я не то что не сторонник конспирологических теорий, а более того – их противник, но в данном случае мне представляется вполне справедливым мнение, что этого возвысившегося темника направили на Русь генуэзцы, ведущие кровавую войну с Венецией и Константинополем. Византия сильно зависела от московского серебра, и Генуя хотела пресечь этот источник. Не зря же после всех поражений Мамай бежал именно к ним, своим бывшим союзникам. Правда, они же его и умертвили – но это, уж извините, сам виноват – не оправдал ожиданий, да еще с собой казну таскал, а кому лишние деньги не нужны? Что касается личности татарского полухана – его сын потом уехал служить в Литву, где уже дальнейшие потомки выдвинулись в ряды аристократии, став князьями Глинскими. А Елена Глинская, кстати, являлась матерью Ивана IV Грозного. Вопрос – стоило ли огород городить?