Урусут - Страница 144

К оглавлению

144

– Да сейчас…

Быстро плеснула в мутную стопку чистой жидкости. Олег четко выпил, осторожно закусил рыбой.

– Ого, – восхитилась буфетчица. – Уже чувствуется опыт! Может, закусить чего серьезней?

Он осмотрелся. Ватрушку – страшно. Пирожки? Лучше сразу в ад.

– Минералочки! – показал пальцем на бутыль.

– Ну ты вообще! И вправду, как в ресторан пришел! На!

Попил и водички, взял у нее салфетку, вытерся.

– Красота! Спасибо, Ир! Посчитай сразу еще два рубля – я пока курну, а позже крякну дополнительно.

– «Родопи», – показала она на полку. – Для ребенка накину рубль. Иначе, сам понимаешь…

– Люблю без фильтра, – махнул Белолобов рукой. – У меня «Астра».

– Перед входом-то не смоли! Во дворы зайди! А то Первомай – менты заметут!

– Дело, Ирина, – кивнул он и сгреб сдачу. – При людях и про водку не вспомню.

– Да пока демонстрация не закончится, никто и не придет. Вот потом… А ты, что, весь день здесь собрался проторчать?

– Да нет… Человечка одного жду. Так, шуры-муры…

– Ну и пионеры пошли, – покачала головой буфетчица. – Я шалею.

– Какой я пионер? Кто ж меня примет?

– Ну я, в смысле – дети.

– Да, дети пошли наглые, это точно.

– Иди, кури! – хохотнула тарань. – Взрослый, тоже мне…

– Портфель можно оставить? Таскать лень.

– Давай, – согласилась она, взяла портфель и поставила себе под прилавок.

Он вышел на улицу, потянулся. Полдевятого. Демонстрация. Зато мы в космос первыми полетели и Днепрогэс построили. К одиннадцати придет? К двенадцати? Решил для себя – отправится к ней к одиннадцати тридцати. А выпил кстати. Не то нещадные мысли вовсе голову разорвут.

Чем занять себя на три часа? В этой стороне и интересного-то ничего нет. Разве что выйти на Невский, пропилить до начала проспекта, и обратно. А вдруг милицейские кордоны? Да еще эти толпы праздничных граждан? Что он хорошо помнил после посещения Питера – это Ростральные колонны, бар «Трибунал» и Театр Европы Льва Додина. Только театра этого сейчас пока нет – да и что в нем утром делать? – бара тоже, а до Ростральных колонн далеко. Пешком не доберешься, трамваи ради праздника не ходят. Эх…

Вернулся в рюмочную.

– Курнул? – спросила Ирина.

– А то.

– Ну и что ж у тебя здесь за шуры-муры такие? – вобла опять оперлась о прилавок – видимо, эта была специальная поза для отдыха и разговоров.

– О, Ир! А сделай-ка чайку!

– Да запросто.

Все происходило, как в кино – насыпала в граненый стакан заварки, поднесла его к электросамовару, отвернула краник, добавила кипятка.

– Сколько сахару? – спросила.

– Нисколько. Лучше лимончик дай.

– Ты и вправду не местный, – возмутилась мадам. – Где ж я тебе лимон возьму? Вон, там рынок, – показала она рукой. – Иди и покупай, раз такой богатый. Только вряд ли он сегодня работает.

– Ладно, и так сойдет.

Пока дул на чай и грел о стакан руки, распахнулась дверь и по ступенькам в подвал скатились два мужика с красными гвоздиками в нагрудных карманах серых пиджаков.

– Ира, Ирочка, Ирина! – пропел первый. – Что стоишь, наливай!

– А это кто? – уставился на Олега второй.

Не успела продавщица открыть рот, как он бодрячком ответил:

– Двоюродный племянник, проездом, зашел повидаться.

– Из Москвы!.. – взяла и похвасталась зачем-то тарань.

– Москва? – повернулся первый. – Так в Москве ж все – …

Тут возникла пауза, но Белолобов понял, что тот хотел сказать.

– В Александровский сад сходи, на своих посмотри, – сказал он дяде.

– Не, ну ты гляди! – восхитился второй. По чересчур оживленному поведению было ясно, что это не первая рюмочная по дороге на демонстрацию. Такими темпами и вовсе не дойдут. Получат в учреждении выговор. – Парень, ты мне нравишься!

– А ты мне – нет, – специально задел гражданина Олег. Праздник – ну так и мы повеселимся.

– Нахал, – спокойно, не возмущенно, просто вот так констатировал первый. – Не будь ты Иркин племянник…

– Давай, – кивнул Олег и поставил локоть на прилавок. – Кто проиграет – ставит пузырь.

– Ты серьезно?! – не поверил своим ушам мужик.

Белый Лоб вынул из кармана бумажную пятерку, добавил два металлических рубля и положил перед собой.

– Семь рублей. Столько здесь стоит бутылка.

– Да ты смеешься! – возмутился тот.

– Боишься?

– Я-а?!

Производственник неуклюже пытался поставить локоть рядом.

– Неудобно же!

Тут Олег согласился.

– А тетя Ира разрешит со своей стороны зайти.

– Нет, – покачала та головой, а у самой глаза горели – хоть костер разводи. – Узнает кто…

– Да, ладно, праздник! Мир, труд, май! Ирочка, давай!

– Эх! – махнула она и подняла часть прилавка, пропуская задорного мужика.

– Петь, – проворчал второй. – У пацана семь рублей отбирать – стыдоба…

– Сам напросился! Надо их учить, а то так и на шею залезут!

– И на голову встанут, – добавил Белолобов. – Свои-то деньги покажи, а то вдруг ты пустой?

– Я – пустой?! – возмутился Петр и шлепком положил на прилавок червонец.

– Судья – суди! – крикнул второму ученик шестого «А».

Тот подравнял их сжатые ладони, подвинул локти и произнес:

– На счет «три»! Раз! Два! Три!

Соперник радостно напряг бицепс-трицепс и с рычаньем стал давить на ладонь Олега. Борьба на руках не является элементом дзюдзюцу, но чем Петя, тем не менее, хочет удивить? Пока он пыхтел, Белый Лоб строго посмотрел ему в глаза. Исторический факт – однажды перед схваткой Матсумура Сокон, за секунду до того, как выхватить меч, направил на противника такой взгляд, что тот сразу умер – от страха инфаркт получил. Петя в жизни, наверное, ничего не боялся, да и Олег не являлся Матсумурой Соконом, поэтому нынешний школьник на выдохе, медленно, чтобы все хорошо видели и не кричали о нарушении правил, опустил руку мужика на прилавок. Заодно и пальцы покрепче сжал, чтобы впредь неповадно было.

144