Урусут - Страница 145

К оглавлению

145

– А-а, – выхватил тот ладонь, – зверь! Ты кто?!

– Я – не мальчик, – объяснил Белолобов. – Я – карлик.

– А-а… Не верю!

– Ну и правильно. Ира, дай три рубля сдачи и пузырь, – протянул Олег буфетчице чужой червонец.

Петя крякнул, а та, не моргнув глазом, отсчитала сдачу и протянула бутылку обычной «Русской».

– Открой, Ир, да налей ребятам по полтишку. Ну, и мне заодно.

Дама округлила глаза – обещал же, черт, при свидетелях не пить! – да уж больно диковинное противоборство только что увидела.

Выпивохи – предсказуемые люди. Не принялся тут никто вспоминать о чувстве собственного достоинства и бежать в подворотню делать себе сеппуку, спасаясь от позора. Налили вроде за его же деньги, но уже, считай, на халяву – надо пить. Подняли стопки, чокнулись.

– За победу над мировым империализмом! – произнес Олег и выпил свою порцию.

– За то, чтоб американцам и душманам сраным дали жару в Афганистане! – добавил Петр и опрокинул алкоголь вовнутрь.

У Белого Лба водка тут же встала колом в горле. Вот просто ткнуть пальцем в глаз, достаточно вытянуть руку, а потом задушить дебила к черту!

– Выпил, все – вали, не занимай помещение! – рыкнул он на мужика.

– Мля, – вскочил тот с места, – психический он у тебя, что ли, Ир!

– Сама не знаю! – честно ответила буфетчица.

– Карлик, мля!.. – Петя уже поднимался по ступенькам, подталкиваемый более сообразительным товарищем. – Да мы этих карликов! Циркач! – крикнул он напоследок.

Ох, обидел, так обидел. До гробовой доски. В пятом поколении тебе отомстят.

– Ир, – подвинул Олег женщине початую бутылку. – Это тебе. Проведешь мимо кассы, положишь в карман.

– Спасибо, – сказала она и тут же спрятала водку под прилавок. – Странный ты какой-то, «племянник»! Здоровых мужиков задираешь! А если б они тебя отлупили? Одно дело – руками бороться, другое – кулаками махать.

– Да я и кулаками, – хлебнул он остывший чай, – в случае чего…

Ну, все. Полезла дрянь изнутри. Хвалимся буфетчице в облезлой подвальной рюмочной, накатив три стопки водки. Пора пройтись.

– Ира, – спросил он, – тут есть поблизости парк какой-нибудь, хоть площадка спортивная, наконец?

– Издеваешься, что ли? – даже как-то охнула дама. – Вверх по Восстания до улицы Салтыкова-Щедрина, по ней – направо, и сразу по левой руке – Таврический сад. Теперь он, конечно, Городской детский парк, но, вообще-то, это – Таврический сад.

– О! – Олег радостно удивился. – Тот самый Таврический сад?

– Тот самый!

– Портфельчик, – указал он вниз, – полежит?

– Да конечно, не волнуйся! Когда вернешься?

– Где-то так часа через… Два с половиной – три.

– Если что, сберегу, не бойся.

– Нет, я точно вернусь.

– Ну и чудно, – кивнула мадам.

Правильно, у всех праздник, а ты тут стой за прилавком, алкашам наливай. Хорошо, занесло мальчишку, развлек на целый день вперед.

Белый Лоб вышел, посмотрел на хмурое небо и зашагал вверх по улице. Не был он, к стыду своему, в Таврическом саду, не был. Вот и повод появился.

II

Возвращался Олег в приподнятом настроении. Природа, пусть и такая куцая, как в Санкт-Петербурге, успокаивает. Стоило, конечно, пролететь сквозь время, чтобы увидеть памятники Петру Ильичу Чайковскому, Сергею Есенину, ну и пионерам-героям, куда ж без них. Нос майора Ковалева, правда, не встретил, да и ладно.

У Иры дым стоял коромыслом, народ стоял битком, вонь стояла – ну да, крепкая, чего уж там. Разговаривать буфетчица не могла – просто отдала портфель и кивнула на прощание. И на том спасибо. Раскрыл, посмотрел, на месте ли деньги – забыл про них из-за производственников. Нет, тут все нормально.

Глубоко выдохнув, вошел во двор дома двадцать «А». Навстречу бежала угрюмая первоклашка-второклашка.

– Стой, девочка! – попросил Белолобов.

Та послушно остановилась.

– Скажи, пожалуйста, ты не знаешь, в какой квартире живет Марина Горячева? Она в шестом классе, пионерка.

– Не-а, – покачала головой девчушка и побежала дальше.

Бантики, чулочки, праздник…

Хлопнула дверь подъезда, на свет божий, щурясь на не сказать, что яркое, солнце, вышел помятый небритый субъект в трениках с отвисшими коленками, вынул папиросу и закурил. Праздник для него, очевидно, начался еще вчера. А то и раньше.

Олег бодрым, почти строевым шагом подошел к нему.

– Здравствуйте, товарищ!

Не хватало только салют отдать.

– Здорово… – неохотно ответил «коренной петербуржец», оглядывая незнакомца с ног до головы.

– Не подскажете, в какой квартире Вера Александровна проживает?

– Это артистка, чё ль?

– Так точно!

– А тебе-то что за дело? Она поклонников – сразу с лестницы.

– Никак нет! Доставка поздравительной открытки в честь 1-го мая от коллектива театра комедии имени Акимова!

– И чё там, адрес не знают?

– Потерял я, дяденька… – жалобным шепотом продолжил Белый Лоб. – Влетит…

– На папиросы дашь, скажу, – оживился строитель социализма.

Олег с удовольствием сунул ему в руку гривенник.

– Сорок третья, четвертый этаж. Только дверью не хлопай – у меня башка взорвется…

Путешественник легко вбежал по ступенькам, собираясь с силами, постоял у высокой двери и позвонил. Открыла женщина такой изумительной внешности, что он тут же забыл об имеющейся в силу обстоятельств разности в возрасте, да и о цели визита тоже – просто открыл рот от удивления, и все.

Хозяйка улыбнулась, а затем вопросительно подняла брови.

– Э-э… – только и нашел, что выдавить из себя, Белолобов.

– «Э»? – засмеялась она. – Наверное, для нынешней молодежи это нормальное приветствие, но я бы предпочла что-нибудь более традиционное. Например: «Добрый день».

145