Урусут - Страница 121

121

Даже Георгий, взяв в руку рубанок, водил им по поверхности сиденья кривой табуретки.

– Закрепить надо, – показал рукою Белолобов. – У тебя табурет качается. И вообще, брось его. Думаю, уже не спасешь.

– Ты какой-то странный сегодня, Вождь! – Жорка и вправду отставил изделие-недоделие. – А своим будешь заниматься?

– Каким таким «своим»?

– Ну вот, – Шиляев отодвинул от стены вполне похожий на продукт массового производства табурет. – Ты хотел еще узоры нарисовать, наждаком отшлифовать и лаком покрыть…

Олег взял его за ножки, поднял перед собой – все ровно, почти идеально.

– Где мне наждачку найти? – спросил у друга.

– Очумел? Вон там, на столе в углу!

Белолобов посмотрел в направлении Жоркиного взгляда – какой ерундой только не завалена поверхность стола! Среди хлама отыскал не слишком потертый наждак, пару раз провел по табурету – да ну его к дьяволу! Ну и развлечения!

– И так хорош, – пояснил удивленному товарищу. – По крайней мере, если с твоим сравнивать.

– Ты сегодня – сам не свой.

– Что не так?

– Злой какой-то.

– Обычно добрее?

– Ну да.

– Встал не с той ноги.

– Бывает.

Вошел учитель Николай Павлович. Начал обходить мастеров по фамилии Криворучко, кому-то дал совет, за кого-то забил гвоздь, завинтил шуруп. Когда он подошел к паре друзей, Жорка, делая вид, что не замечает наставника и усердно трудится, высунув язык от «напряжения», продолжил строгать рубанком сиденье табуретки.

Никей Палыч вздохнул да головой покачал – только и всего. Зато, когда посмотрел на работу Олега, аж языком зацокал.

– Белолобов, пять с плюсом! – схватил руками, повертел, поставил обратно. – Нет, теперь ты понимаешь, как мне трудно с твоими друзьями? – отнял шиляевское изделие и провел перед лицом Олега, будто тот ранее не заметил всей уродливости данного якобы предмета мебели. – Нет, этим только печь топить! А окажись ты один в лесу? Погиб бы на следующий день! А вот Белолобов – он бы и убежище нашел, и костер развел, и на оживленную дорогу вышел!

Олега при словах «один в лесу» передернуло.

– Так он Вождь – сын прерий, – обижено буркнул Георгий. – Ему это действительно раз плюнуть.

– «Три». Единственно за то, что не прогулял. Ну, и за старание.

Шило внимательно посмотрел на Белого Лба, тот непонимающе развел руки. Жорка сник. Учитель осторожно, будто знал, что тот на ножках не удержится, прислонил кривой табурет к стене и продолжил:

– Дипломная работа в этом году – рабочий стол. С выдвижными ящиками. Сделаете один на двоих.

– Угу, – кивнул Олег, – хорошо.

– Ну и порядок! – довольно крякнул Николай Павлович и пошел к следующим мастерам.

– Ты же хотел сплести дачное кресло! – зашипел на друга Георгий. – Ты же говорил, что стол – засада, и мороки с ним больше, чем удовольствия! Обещал у Никея годовую «пятерку» для меня выторговать! Договорились, что ты пальцы бережешь, а я плету по твоему чертежу! Какой, блин, стол?!

– Э-э… – Белолобов мучительно искал оправдание и пытался вспомнить, что за «кресло» они плели, и было ли оно вообще…

Почему-то на ум приходило только воспоминание, как у нерадивого ученика на токарном станке оказалась неплотно закрепленной болванка, и малолетний тупица подвел к ней резец, в результате чего цилиндрическая железяка вырвалась на свободу и воткнулась в стену, по пути оторвав школьнику пол-уха. Так как Николай Павлович «не научил, не проследил», его сразу же уволили, и следующую работу он смог найти много позже в далеком замкадье.

Олег почесал нос и ответил:

– Забыл. Вот не помню – как отрезало. Но если обещал, сделаем. Не трусь.

– Да я не трушу, но ты сам посчитал – на стол уйдет в два раза больше времени!

– Вопрос закрыт. Я с ним поговорю.

– Только не забудь в следующий раз, – Шило смягчился.

– Жор…

– Что?

– Ну и нудный же ты.

– Я? – встрепенулся товарищ. – Вождь, ты сегодня точно – «тю-тю», – и постучал себя по лбу. Затем отнес рубанок в кучу к прочему хламу и не вернулся, найдя себе собеседника в лице Астафы.

Безделье томило, Олег порылся в своем портфеле и отыскал в нем книжку Любавского. Вот что его в детстве занимало! Он даже покачал головой от удивления. Но ничего, страница за страницей – увлекся. Наконец, прозвенел звонок, и визжащая орда кинулась вон из класса. Поплелся за ней и Белый Лоб.

По дороге увидел фонтанчик, захотел смочить случайно найденный в нагрудном кармане платок и протереть лицо, но вовремя вспомнил, сколько потенциальных переносчиков болезней сегодня, вчера и во все предыдущие дни касалось источника, и вовремя передумал. Платок положил обратно в карман, поднял портфель, повернулся, сделал шаг и чуть не воткнулся в директора.

– Здравствуй, Белолобов!

Олег прищурился – моложавый, подтянутый, крепкий мужик, седины – чуть-чуть. А хоронили высохшего от рака, кожа да кости.

– Здравствуйте, Владлен Борисович.

– Как дела, Белолобов?

– Нормально, Владлен Борисович.

– Как родители?

– Нормально.

– Как дед?

Дед? Вот кого он хотел бы увидеть больше всех! Дед! Обязательно нужно навестить!

– Дед? Нормально…

– Ходит?

Ходит-ходит, бродит-бродит, в даль печальную глядит… Ну, да, он же все время с палочкой, проблемы с опорно-двигательным аппаратом, конечно-конечно…

– Ходит.

– Увидишь, привет передай!

– Передам…

– Вот и славно. Ты в этом году в какой Олимпиаде участвуешь?

Белый Лоб внимательно посмотрел на педагога.

– Э-э… Э-э…

– Ты, что, еще не выбрал? Да нет, уж май на носу! Ты, что, не готовился ни к чему?

121