Урусут - Страница 78

– Мария Алексеевна, – строго произнес Олег. – Вы не на своем месте.

– Угу, – пробормотала та, поднялась и ушла, вероятно, в дамскую комнату.

– Я потом зайду, – крикнул из коридора Пашка.

– Хорошо! – крикнул Олег в ответ, прошел к себе, кинул портфель на стоявший у стены кожаный диван, включил компьютер, ввел пароль и направился к начальнику управления корпоративных финансов Сергею Сергеевичу Безуглову.

– Здоров, Серый! – сказал он, перешагнув порог.

– Ты представляешь, – оторвался тот от монитора и посмотрел на вошедшего. Лицо его пламенело от злости. – Приносит, сука, мне, кофе, я выпиваю, а на дне – лимонная косточка. То есть: мало того, что для чаю – одни чашки, блин, а для кофе – другие, блин, так кто-то там выдул из моей личной чашки чай, а она, сука, даже не помыла! Не помыла! Взяла, не глядя, и поставила под кофеварку! Ну это же… Это же…

– Безразличие, – подсказал гость хотевшему грязно выругаться хозяину кабинета.

– Ну! И что я теперь должен делать?

– Тебе не «теперь» надо «делать», а «раньше» «думать». Помощницу нужно брать такую, как мою Любовь Леонидовну, которая делопроизводством еще в советское время занималась, а не самую юную из пришедших на собеседование кандидаток с округлыми формами и торчащими сиськами. Успел к ней под юбку залезть?

– Ну… Это…

– Так скажи спасибо, что это только косточка, а не мышьяк или цианистый калий. Ну, или полоний, а то мышьяк – не тренд.

– И что мне делать? – Сергей Сергеевич нервно взъерошил себе волосы.

– Увольнять на фиг. У нас тех, кто не справляется со своими обязанностями, увольняют. Не буду я справляться – уволят и меня.

– Тебя уволишь, – буркнул Серый. – Ты у нас самый хитрожопый.

– Ну, кто на что учился. А хотел и дальше юные прелести щупать, не надо было скандалить. Теперь уж все про чай-кофе слышали. Поздно.

– Утешил.

– Извини.

Олег зашагал из кабинета мрачного Безуглова, на выходе его ожидала дрожащая от нетерпения Любовь-Морковь.

– Что, – спросила она, – уговорили?

– Люба, – прямо посмотрел ей в глаза начальник, – почему у меня на столе нет утренней распечатки?

– Я вам на почтовый ящик сбросила… – жалобно сказала Эл-Эл.

– Правильно. Я смотрю в монитор, и если нахожу что-то интересное, сразу делаю пометки маркером… На чем делаю, Люба?

– На распечатке…

– Потому что потом я могу взять ее в руки и обсудить некоторые позиции с коллегами. Или им по цепочке отправлять замечания на «мыло»?

– У Маши стресс, все так завертелось, а Сергей Сергеевич кричит, нет, вы не слышали, как он кричит, а ведь он так громко кричит!..

– Люба.

– Иду. Уже-уже…

Олег развернулся и пошел к Ширко.

Пашка говорил по телефону, кружась в кресле. Увидев товарища, сделал ему знак рукой, тот присел напротив.

– Ничего не писал, Николай Владимирович. Все в устной форме. С шумами буду докладывать. В звуконепроницаемой комнате. Белолобов здесь, да, видел. Предупрежу, обязательно. Так точно. Есть. Ага. По любому. Первые, да. Понял. Понял.

Положив трубку, Широкий улыбнулся от уха до уха и хлопнул в ладоши.

– Пошла руда, Олежка, пошла! Главный будет через двадцать минут.

– Сургут пал?

– Пал, Олежка, пал! Прилетаем – дубак такой, что думаю – быстрей бы в отель. А мужики, что нас встречали, без шапок! «Сегодня потеплело, – говорят, – минус восемнадцать всего». Минус восемнадцать! Времени – двадцать три десять. Я думаю – в гостиницу и спать, а они везут меня в какой-то кабак, ну шикарный, ну для провинции – просто не то слово. И давай меня строганиной кормить и прочей медвежатиной. Я строганину в первый раз в жизни ел, ей-богу! Ну, сырая рыба, а в чем прикол? И водку-то давно не пил, все виски да виски… Да! – Павел вскочил и открыл шкафчик. – Ты не будешь, знаю, а мне шмякнуть надо…

– С Колей потрешь и после шмякнешь.

– Эх, – почесал за ухом Ширко и захлопнул дверцу, – твоя правда. Короче, напоили меня в жопито и сообщили: нам, мол, два процента, и мы вам блокирующий пакет отдаем, а через год о сорока девяти процентах разговор заводим, сейчас, мол, акционеры на это не пойдут, то да се… А я им: да, да! Два, два! Ага, ага! Отвезли они меня, довольные, в постельку, я выспался и – у кого самый большой опыт общения с до сих пор не вымершими до конца «красными директорами» и им подобными?

– У тебя.

– То-то! – расхохотался Паша. – Главный мазал-мазал, мазал-мазал, никаких СМИ, никаких грязных компаний, только простенькое постановление суда об аресте Приходько. И там никто об этом не знает, сам Приходько во Франции, а его супердруг Немыкин сдает своего боевого товарища «и Крым, и Рым» за пять процентов отката. Вуа-ля!

– Не надо было мне об этом рассказывать, – нахмурился Олег. – Ненавижу ваше сраное рейдерство и сраные откаты.

– Ой, какой чистенький, – разобиделся Ширко. – Ну, да, помог ты нам из кризиса выскочить со всеми этими «Меррилл Линчами», «Голдмен Саксами» и «Лемон Бразерсами». Ну, да, заработали по твоему совету на временно падающем «Фольксвагене» восемнадцать процентов. Да, все это благодаря твоему американскому бизнес-образованию. Но ты с нами уже двенадцать лет. «Меррилл Линч» здесь теперь на хрен никому не нужен. Сулик Каримов прогулялся на Запад, обнулился – все, опять людей административным ресурсом обратно приехал давить. Только раньше он у Сбербанка деньги брал под залог его акций на покупку его же акций, а теперь ему ВТБ помогает. Это – Россия, так тут все и делается. Кризис, клиенты сидят в кэше и лишнюю копейку боятся потратить, что на голубые фишки, что на любые другие. Мы деньги сами должны зарабатывать. Поступил заказ – мы сделали. За продажу все бабки все равно к Приходько попадут, в каком бы он там федеральном розыске не находился. А как сделку закроем, обвинение снимут. Переедет в Лондон, сейчас там до фига опальных, будет с ними на Кенсингтон-Хай-стрит под зонтиком прогуливаться, все равно и дети его уже там, и жена. Не все же на твою «чуйку» надеяться.